К Женскому дню. «Смоленские вдовы»

Гости нашего сайта часто присылают свои стихи в комментариях или дают ссылки на свои странички. Матвеенков Анатолий Иванович из Омска прислал свое стихотворение «Смоленские вдовы», датированное 1953 годом. Родом Анатолий Иванович смолянин, сейчас ему 79 лет. В 1948-9 годах в Смоленске жилось скудно и его определили «в деревню к тетке, в  глушь» .
А.И.Матвеенков вспоминает: «Время было тяжелейшее: малых детей не было, мужчин острый недостаток, по вагонам – слепцы военные, на улицах калеки – » доска на подшипниках, сверху-судьба человечья.» На селе нет было ни паспортной, ни карточной системы, ни денег. Поднимали село женщины, часто вдовы. Это были подвижницы, перед которыми я до сих пор благоговею, и как владеющий словом человек, до сих пор перед ними в неоплатном долгу. Пытаясь как-то вернуть его, написал 400 строк, посвященных женщинам Смоленщины послевоенного времени».

Потоки жизни в русло стариц
Ковшом медведицы вплесну
И в прелесть звездную страдалиц
Впишу еще одну весну.

Смоленские вдовы

Блюли себя за глухоманью

Шестнадцать сгорбленных хором.

Был бригадир в них с поля брани,

С войны Отечественной хром.

Жена, как водится издревле,

Ждала его в сороковых.

Пришел. Один солдат в деревне,

Войной оставленный в живых.

Когда скамейку у порога

Закат багровый освещал,

Свою негнущуюся ногу

Он рядом с палкой размещал.

Судьбу накаркали гадалки:

Пятнадцать выморочных вдов,

И он, геройских, из–под палки

У них взыскующий трудов.

С восходом, суетно печалясь,

Будил клюкой пятнадцать хат,

Куда с войны не постучались

Пятнадцать, сгнившие, солдат.

И что уж там им было свято,

Мог богу душу отдавать

Кто за вождя пролетарьята,

Кто за Отчизну, вашу мать,

За те деревни, где страдали

Без малого пятнадцать лет.

Но вот, поди же ты, отдали,

И больше их на свете нет.

Накинув на судьбу постромки,

Слепой удаче не верна,

Писала семьям похоронки

Рассвирепевшая война.

Пропал в военной круговерти

И до сих пор не шлет вестей

Вдове солдат, а ей до смерти

Одной теперь растить детей.

Налогов сборщик трясся к хатам,

Лошадкой тощею влеком,

Взимал долги яйцом хохлаток,

Парным коровьим молоком.

И ложь, и правду из приемных,

В деревне – редкость, полужив,

Шептал детекторный приемник,

Наушник в кружку положив.

Коптилка в горенке с вещами-

В ночи один в окошке свет.

«Летучей мышью» освещали

Глухую тьму дремучих лет.

Горбом воздев усталость плоти,

В свободный от работы срок

Торф промышляли на болоте –

Зиме предпосланный оброк.

Встряхнув над каменкой клубами

То дым, то пар, одна на всех,

Смывала взмыленная баня

Усталость, пот, и грязь, и грех.

Народ окрестный, вдосталь ноя,

Пенял в нужде  любой поре,

Что все удобство остальное –

На огороде во дворе.

Журавль колодца одноногий

Гладь родниковую клевал,

Гостеприимно при дороге

Случайным путникам кивал.

Была страда родней недальней

Вдовству и позже, и в войну.

А труд его многострадальный

Кормил и пестовал страну.

Посев, и жатва, и прополка,

И сенокос, и обмолот,

И пахота – да все без толка:

У счастья – вечный недород.

Болезни травами врачуя

В попытках боли утаить,

Не знали, кроме как вручную,

Иного способа доить,

Косить и жать, пахать и сеять,

И лен  трепать, взметая пух.

И обихаживать Рассею.

Убогим все сходило с рук.

Так ревматизм ломал им кости,

Что мертвым впору воздыхать,

От  боли корчась на погосте,

Руками в вечности махать.

В тех временах, всегда суровых,

Бывало, наступал черед,

Пахали на своих коровах,

Колхозный вдовы огород.

Через плечо вослед коровке,

Казалось, нет, не борону,

Всю землю тащат на веревке,

Как чью – то общую вину.

В заботе трепетной с побудки

Скотину холили, на ком,

А не на них самих как – будто,

Держались жизнь, семейство, дом.

Согрев водицы, руки  вымыв,

Ладонью выласкают круп,

Набухшее огладят вымя,

Положат хлебушко меж губ.

И, подобрев, сосцы коровьи

Забьются в пальцах кулака,

Животной изойдут  любовью

С последней каплей молока.

Звенят в  подойниках удои,

Рожок пастуший голосит,

Над крышей облако седое

На рыжем месяце висит.

Буренки, набродившись вдосталь,

Простор бодают полевой,

Купая землю в  травах росных,

В согласье машут головой.

Нечастым матом трактористы

Из МТС, лаская слух,

На помощь присланы, поди ж ты,

Селились к лучшей из стряпух.

Колхоз мясцом приправит случай,

На них рассчитывая впредь.

Стеснялись дети этой лучшей

Понюхать ту чужую снедь.

Крушила женщин невеселых

Послевоенная нужда,

Морили лиха разносолы,

Щавель кормил и  лебеда.

Народ ходил, держась за стены,

Сыт через пень-колоду, но

Селу и карточной системы

Властями не было дано

Оно купить могло бы, льстиво

Тая исток душевных смут,

В лавчонке кооператива

Себе, ну разве что, хомут.

Менялась жизнь с обменом денег,

К достатку мирному маня

Всех без колхозных деревенек:

В тех было нечего менять.

Рубль не ходил по обиходу,

Слыл трудодень деньге под стать.

И впору было бы народу

На том  безрыбье  раком  стать.

Когда нужда брала за горло,

То к поездам семь верст пешком

С брусочком масла баба перла

Или с десятком  пирожков.

Не пофартило б если вдовам,

Совсем бы жить невмоготу:

Подряд три года было вдоволь

Картошки людям и скоту.

Век воротил в ненастье дышло,

И среди всех его годов

Для счастья времени не вышло

Сиротству старившихся вдов.

Их било прошлое нещадно,

И что скрывается во мгле,

В грядущем, будь оно неладно,

Никто не ведал на земле.

Ласкал мальца из-под ладони,

Таясь в ресницах, синий свет.

Купаясь, в омуте утонет

Девчонка через пару лет.

Судьба, где тонко, там и рвется,

И в женах больше не брюхат,

Род человеческий прервется

В одной из выморочных хат.

Подумать было неуместно,

Что – де даруют юрьев день

И паспорт с правом переезда

Из оскудевших деревень.

Но день за днем, за вехой веха:

Вводя рублем в немалый транс,

Колхоз впервой за четверть века

Вдовицам  выплатит аванс.

И те с одышкой, помаленьку,

Не выдаст бог – свинья не съест,

С колен поднимут деревеньку-

Насест взрослеющих  невест.

Ни свадеб  в избах, ни  пеленок,

Но нет в том женской их вины-

Беда последствий отдаленных

Победно конченой войны.

Двадцатилетними навеки

На ней остались женихи;

Ее огрехами  – калеки.

Из них – какие мужики?

Еще не раз отбелят зимы

Метелью тканые холсты,

И станет невообразимо

«Парней так много холостых».

Черт дернул с веком тем связаться,

Но, как бы скудно ни жилось,

У войн и коллективизаций

На баб управы не нашлось.

Крик петушиный, рог пастуший,

Молочный плеск, тележный скрип,

Льна опахала, стада туши -

Воскресшей жизни манускрипт.

Расстрига – стриж, проныра – окунь.

Пройдоха – заяц  и, кажись,

И влет, и вплавь, и вскачь у окон

Хлопочет всяческая жизнь.

В ней был уже хоть малый продых,

Скоромным пахли миски щей,

Вздымало лица в огородах

Разнообразье овощей.

Еще и миски эти хрупки.

Но франтоваты, дай – то бог,

Перелицованные юбки

С разрезом модненьким у ног.

Перелицованное счастье-

Случился б миг, да был таков.

Как говорят, по женской части

Не знали вдовы ходоков.

Персты их с трещинами кожи,

В мозолях, в шрамах, без колец,

Но ими целый мир ухожен:

Хоть на погост, хоть под венец.

Звенели птиц вокалом шалым

Хмельные месяцы весны,

Тревожно пахли снегом талым,

Под теплым грелись одеялом

И бередили вдовьи сны.

Таясь от всех, скажи на милость,

Отпричитала их печаль,

Все отболелось, отлюбилось,

Себя и то уже не жаль.

Еще не стала былью небыль,

Двадцатилетием трудов

Срок  коммунизму назван не был

Для поколенья сирых вдов.

Век многотрудный при Советах

И оккупацию постиг,

О чем пришлось писать в анкетах

Лет десять им и детям их.

А в нетях месяцев медовых,

Одна- то радость, если вдруг

Самим себе приснятся вдовы

Еще в обличье молодух.

Широкобедры, косолапы,

В святой назначенности баб,

И, если смерть с косой могла бы,

Их стороною обошла б.

От века не было обмана

В убранстве их и чистоте,

В их безыскусной, первозданной,

В их неподдельной красоте.

Подовым караваем хлеба

В голубизну, в грядущий зной

На песне жаворонка к небу

Подвешен  ими шар земной.

Рань. Сумрак. Сонные дурманы.

Но у Земли из-за плеча

Светило  искоса в  туманы

Бросает взгляды сгоряча.

Тень под испуганной осиной

Замрет на несколько минут,

И васильки во ржи озимой

Лукаво вдовам подмигнут.

Весна с землей водила шашни

И в вожделенье озорном

Подмяв, фаршировали пашню

Вприпрыжку сеялки зерном.

Потом, подавно не случайно

Приобретенные в село,

Начнут цирюльником комбайны

Острижку нивы наголо.

Под пышный бок копны соловой

Подборщик сунет пятерню

И свысока тючки соломы

Небрежно выплюнет в стерню.

Уж там  забыто ль, не забыто

Совсем немного нужно, чтоб

Само собой, уйдя из быта,

Ушло из речи слово «сноп».

Смахнув соломенные кровли,

Как износившийся треух,

Украсят шифером надбровье

Дворы крестьянские не вдруг.

Мечтою светлою заветной

В послевоенное село

Как солнце, в жизни беспросветной

К ним электричество пришло.

И осень птицей перелетной

К зиме готовиться начнет,

На провода, как в папке нотной,

Рассадит птиц значками нот.

Страну  застойную знобило,

И, об ином уже не речь,

Ах, как же бабам тяжко было

Деревни наши уберечь!

04.03.2013 | Рубрика: Писатели России

Комментарии (2)

  1. Стриж — 09.04.2013, 17:30

    Спасибо, понравилось. Буду заходить на ваш сайт.

  2. Черников — 29.12.2013, 03:40

    Можем собрать для Вас контакты только Ваших потенциальных клиентов для сайта несколько десятков тысяч в течение суток.