Олег Дорогань на вечере памяти Леонида Фадеева представил эссе о его творчестве

15 ноября 2013 года в социальной библиотеке №8  г. Смоленска прошел вечер памяти смоленского поэта Леонида Фадеева, на котором присутствовали его родные и близкие. Член правления Смоленской областной организации Союза писателей России поэт, литературный критик-эссеист Олег Дорогань представил своё эссе «Мы Родину не выбираем»  о книге Леонида Фадеева»К свету и добру». Смоленщина моя: Лирика». вышедшей в рязанском издательстве «Старт» в 2013 году (далее приводим текст выступления-эссе).

Леонид Фадеев – поэт необычной по нынешним временам жизненной и творческой судьбы. На его долю выпали непосильные тяготы и лишения фронтового детства. До наших дней из его поколения дожили немногие. Год тому назад не стало и его…

Будущий поэт малолетним ребёнком окунулся в военное лихолетье, испытал весь ужас гитлеровской оккупации.

В 1943 году, когда до прихода Красной Армии в его родную деревню Шибихино Всходского, ныне Угранского района на Смоленщине оставалось две недели, гитлеровцы погнали жителей в Германию. В колонну невольников, в самое пекло фашистского плена попал и Лёня Фадеев. Немцы расстреливали всех, кто падал, обессилев, и каждый из идущих мог быть следующим. Уцелевших в этом изнурительно-смертельном походе гитлеровские изверги подогнали к железнодорожному составу, прикладами затолкали в товарняки–«телятники», как скот, затворили наглухо и повезли на запад, в лагеря смерти. Но, слава Богу, до места назначения не довезли: спасло внезапное наступление Красной Армии. Фашисты в панике бросили в тупике эшелон с русскими невольниками на станции в Западной Белоруссии. Через несколько дней люди, возле эшелона не обнаружив ни одного охранника, разбежались по окрестным сёлам. Так они спаслись от лагеря смерти, оказавшись в освобождённой Белоруссии.

Маленький Лёня выжил, всё выдюжил, всё перемог. Жаль только, бабушка Лукерья не выжила, и впоследствии он напишет:

…На чужбине в войну схоронили

Мою бабушку, тифом убитую.

Как спросить у отца на могиле 111

Про могилку, сыночком забытую?..

По окончании Великой Отечественной войны он с родными вернулся в родную деревню, а там увидел одно лишь пепелище.

Унижающие и физически уничтожающие обстоятельства детства не ожесточили душу будущего поэта, а закалили. Выходец из крестьян, он взрастал на традициях М.Исаковского, А.Твардовского, Н.Рыленкова, поэтов-деревенщиков, и немало стихов посвятил деревне,  крестьянскому быту и бытию, больше всё-таки бытию. О своей родословной написал он так:

Но я живу и чту закон крестьян:

Не горблюсь и не хнычу, если туго,

И сею клин, а клин не завершён,

И я живу, пока иду за плугом!

Властным лейтмотивом в стихи Л.Фадеева вошла тема военной деревни. И о нём по праву можно сказать, что он не только мастер слова, а прежде всего поэт почвы и судьбы. Леонид Фадеев рифмовал в своих стихах правду и только её.

На всю жизнь в памяти у него застыли и не уходили в забытье отчаяние и тоска в глазах людей при виде сгоревших домов и деревень в годы гитлеровской оккупации. Глотая горький дым и пепел, видел он это на Смоленщине, видел и в Белоруссии. Белорусские Хатыни (а их было 628 сожжённых деревень) так и запечатлелись в его памяти наряду со смоленскими, сложившимися в единый образ многострадальной Смоленской Хатыни. И поэт Владимир Фомичёв написал полное боли исследование о сожжённых смоленских деревнях–хатынях.

Вид сожжённой родной деревни Шибихино так глубоко врезался в сердце и память Л.Фадеева, что он как поэт просто не мог об этом смолчать:

…Здесь лес

И здесь моё родное

Четырежды в четыре слоя

Войной убитое село –

Листвой и прахом занесло…

Такие строки застревают комом в горле, и ком так и будет стоять поперёк, пока не проплачешься светлыми слезами катарсиса.

Не оставляют равнодушным и проникновенные строки его о матери. В стихотворении «Поцелуй матери» поэт пишет о ней очень чутко и мудро: Целовала, чтоб я был неуязвимым.

И хоть безмерна у поэта любовь к матери, он честно напишет:

Вспоминаю маму в телогрейке,

В праздничном – припомнить не могу.

Он ничуть этого не стыдится, а напротив, гордится этим:

Вся Россия солдаткой ушла

В лазарет, на заводы, в палатки,

Землепашцем в бесхлебье села…

Он хотел бы увековечить образ матери, как его сотворила история, не только в словах, но и в камне:

У Арнишиц на краешке леса

Изваянье поставил бы я:

Мать – в фуфайке,

а ломтик хлеба –

На ладони – в нём жизнь моя.

Поэт с пониманием и состраданием видел, какую непомерную жизненную ношу, особенно в пору военного лихолетья, несут наши женщины. В стихотворении «Вёдра» он простыми словами воспевает женский подвиг. Вот женщина «в фуфайке санитарного отряда» несёт два ведра с водой, а у поэта возникает высокий поэтический образ:

Не из Угры, а из большого моря

Несла не воду – слёзы этих лет:

В одном ведре потерь плескалось горе,

А во втором – все радости побед.

Раздумья о Родине, о её трудных исторических путях, о свершениях её и бедах, постоянно одолевают поэта:

Богат ли, беден милый край мой,

В селе заброшена ль изба –

Мы родину не выбираем:

Одна навек, как и судьба.

Он всегда был рад той созидательной миссии, которую исполнял русский народ, создавший и крепивший великую державу. Русский патриот, он никогда не отделял себя от многонациональной советской страны:

Шагать в душе с добром

И верить: сквозь ненастья

Великий мой народ

Идёт шагами к счастью.

А когда в стране наступил развал, он с горечью, как многие из нас, воспринял распад великого государства. И приподнятый пафос его стихов об Отечестве стал спадать, они всё больше приобретали остросоциальный характер с неприкрытой болью, ноты негодования и недоверия к властям зазвучали всё сильнее и чаще.

Здесь нет дорог, мои исчезли тропы,

И здесь в безлюдье бродят души тех,

Кто пил в неволе опий агитпропа,

Чью волю распинали на кресте…

Привелось поэту пережить не только лихолетье войны, но и смутнолетье 90-х гг., когда за десяток лет с лица земли и с карты без единого выстрела было стёрто ещё более 500 смоленских деревень. Земля в правдивых стихах поэта «бездумьем власти брошена на смерть»…

Одно из стихотворений он заканчивает так:

Но горько мне: я слышал – волки выли.

И волки здесь – хозяева земли.

В стихотворении «Сыновний плач» он обращается к президенту России с тревогой и озабоченностью, делая предостережение, в котором кому-то может послышаться угроза:

На земле, где корни жизни русской,

Где хлеба растили испокон, –

Зреет битва новая под Курском

Русских душ и алчущих племён.

Несмотря ни на что, истинному поэту всегда присуща святость, сакральное отношение к проявлениям бытия. Бог в любые времена живёт в сердце поэта. И когда был восстановлен Храм Св. Великомученика Дмитрия Солунского на Благуше в Москве, Л.Фадеев этому событию адресовал стихотворение «Воскресший храм»:

Тот помню день и солнечное лето:

На улице, где тесно так домам,

Увидел я

Воскресший, как из пепла,

Весь белоснежный с башенками Храм.

А в стихотворении «Благовест» само слово Россия олицетворяет колокол, объединяющий и окрыляющий людей.

Святое отношение через всю жизнь пронёс Леонид Фадеев не только к матери, но и к супруге своей Людмиле Валентиновне, ей посвятил он несколько циклов лирических, исполненных любви, чуткости и нежности стихов.

Называю тебя Берегиней

И как славную женщину чту,

И тебе, моей спутнице верной,

Свой венок из улыбок плету.

Леонид Фадеев – поэт судьбы поистине многосложной и многострадальной, но тем и интересной. Оттого и стихи его, звуча естественно и гармонично-песенно, сразу ложатся на душу. Поклон его творчеству, поклон его памяти, поклон его верной подруге – спутнице жизни Людмиле Валентиновне, поклон всем тем, кто любит и чтит память этого удивительного человека и поэта – Леонида Герасимовича Фадеева.

ВЁДРА

А это – быль прифронтового края:

В снега зарыта зимняя Угра…

Тропой в сугробах женщина седая

Нa коромысле тащит два ведра…

Я, малолетка, был тогда бессилен

Помочь ей за ушедших сыновей.

А женщина та – символом России

Живёт поныне в памяти моей:

В фуфайке санитарного отряда,

Чтоб запастись водою до утра,

От полыньи, проломанной снарядом,

Несла, шатаясь, полных два ведра…

Не из Угры, а из большого моря

Несла не воду – слёзы этих лет:

В одном ведре потерь плескалось горе,

А во втором – все радости побед.

БОЖЬЯ КОРОВКА

Памяти матери,

Ирины Ивановны Жуковой

Красную капельку мира живого –

Божью коровку – чуть слышит рука…

«Божья коровка, дай мне парного

Кружку коровьего молока!

Божья коровка, лети на небо,

Может, найдёшь мне кусочек хлеба».

…Помнится поле, где клевера шапочки

Рвёт ребятня, и я с нею хожу, –

В годы военные мамы и бабушки,

Высушив их, высыпали в дежу…

Хлеб получался землистого цвета:

В дежку пудовую – горстки муки…

Снилась не раз мне в голодное лето

Скрылька ржаного –

Не лакомств кульки.

Капелька красная в небо летела,

Нас забывая – наивных таких…

Слышал недавно, как девочка пела,

Божью коровку пуская с руки:

«Божья коровка, скорее лети,

Брошь мне красивую в небе найди!»

Я, улыбаясь букашке неловкой,

Будто мальчишка тех горестных лет,

Присказку детскую божьей коровке

С просьбой своей посылаю вослед:

«Божья коровка, лети на небо –

Не приноси нам военного хлеба…»

О БАБУШКЕ ЛУКЕРЬЕ

Помню правду

О нашей бабушке,

Как она горевала без дедушки,

Как она напевала баюшки,

Сказку сказывала о хлебушке,

Как она мне

В консервной баночке

Суп варила отдельно –

Со шкварочкой…

Помню пепел военных пожарищ,

Нестерпимую голода муку

И как бабка последний сухарик

Сберегала для малого внука.

Помню, как мы искали пристанища,

Выбиваясь в изгнанье из силы,

Как мы боль, вспоминая пожарища,

Годы долгие в сердце носили.

…На чужбине в войну схоронили

Мою бабушку, тифом убитую.

Как спросить у отца на могиле

Про могилку, сыночком забытую?..


Оставить комментарий