Олег Дорогань на вечере памяти Леонида Фадеева представил эссе о его творчестве
15 ноября 2013 года в социальной библиотеке №8 г. Смоленска прошел вечер памяти смоленского поэта Леонида Фадеева, на котором присутствовали его родные и близкие. Член правления Смоленской областной организации Союза писателей России поэт, литературный критик-эссеист Олег Дорогань представил своё эссе «Мы Родину не выбираем» о книге Леонида Фадеева»К свету и добру». Смоленщина моя: Лирика». вышедшей в рязанском издательстве «Старт» в 2013 году (далее приводим текст выступления-эссе).
Леонид Фадеев – поэт необычной по нынешним временам жизненной и творческой судьбы. На его долю выпали непосильные тяготы и лишения фронтового детства. До наших дней из его поколения дожили немногие. Год тому назад не стало и его…
Будущий поэт малолетним ребёнком окунулся в военное лихолетье, испытал весь ужас гитлеровской оккупации.
В 1943 году, когда до прихода Красной Армии в его родную деревню Шибихино Всходского, ныне Угранского района на Смоленщине оставалось две недели, гитлеровцы погнали жителей в Германию. В колонну невольников, в самое пекло фашистского плена попал и Лёня Фадеев. Немцы расстреливали всех, кто падал, обессилев, и каждый из идущих мог быть следующим. Уцелевших в этом изнурительно-смертельном походе гитлеровские изверги подогнали к железнодорожному составу, прикладами затолкали в товарняки–«телятники», как скот, затворили наглухо и повезли на запад, в лагеря смерти. Но, слава Богу, до места назначения не довезли: спасло внезапное наступление Красной Армии. Фашисты в панике бросили в тупике эшелон с русскими невольниками на станции в Западной Белоруссии. Через несколько дней люди, возле эшелона не обнаружив ни одного охранника, разбежались по окрестным сёлам. Так они спаслись от лагеря смерти, оказавшись в освобождённой Белоруссии.
Маленький Лёня выжил, всё выдюжил, всё перемог. Жаль только, бабушка Лукерья не выжила, и впоследствии он напишет:
…На чужбине в войну схоронили
Мою бабушку, тифом убитую.
Как спросить у отца на могиле 111
Про могилку, сыночком забытую?..
По окончании Великой Отечественной войны он с родными вернулся в родную деревню, а там увидел одно лишь пепелище.
Унижающие и физически уничтожающие обстоятельства детства не ожесточили душу будущего поэта, а закалили. Выходец из крестьян, он взрастал на традициях М.Исаковского, А.Твардовского, Н.Рыленкова, поэтов-деревенщиков, и немало стихов посвятил деревне, крестьянскому быту и бытию, больше всё-таки бытию. О своей родословной написал он так:
Но я живу и чту закон крестьян:
Не горблюсь и не хнычу, если туго,
И сею клин, а клин не завершён,
И я живу, пока иду за плугом!
Властным лейтмотивом в стихи Л.Фадеева вошла тема военной деревни. И о нём по праву можно сказать, что он не только мастер слова, а прежде всего поэт почвы и судьбы. Леонид Фадеев рифмовал в своих стихах правду и только её.
На всю жизнь в памяти у него застыли и не уходили в забытье отчаяние и тоска в глазах людей при виде сгоревших домов и деревень в годы гитлеровской оккупации. Глотая горький дым и пепел, видел он это на Смоленщине, видел и в Белоруссии. Белорусские Хатыни (а их было 628 сожжённых деревень) так и запечатлелись в его памяти наряду со смоленскими, сложившимися в единый образ многострадальной Смоленской Хатыни. И поэт Владимир Фомичёв написал полное боли исследование о сожжённых смоленских деревнях–хатынях.
Вид сожжённой родной деревни Шибихино так глубоко врезался в сердце и память Л.Фадеева, что он как поэт просто не мог об этом смолчать:
…Здесь лес
И здесь моё родное
Четырежды в четыре слоя
Войной убитое село –
Листвой и прахом занесло…
Такие строки застревают комом в горле, и ком так и будет стоять поперёк, пока не проплачешься светлыми слезами катарсиса.
Не оставляют равнодушным и проникновенные строки его о матери. В стихотворении «Поцелуй матери» поэт пишет о ней очень чутко и мудро: Целовала, чтоб я был неуязвимым.
И хоть безмерна у поэта любовь к матери, он честно напишет:
Вспоминаю маму в телогрейке,
В праздничном – припомнить не могу.
Он ничуть этого не стыдится, а напротив, гордится этим:
Вся Россия солдаткой ушла
В лазарет, на заводы, в палатки,
Землепашцем в бесхлебье села…
Он хотел бы увековечить образ матери, как его сотворила история, не только в словах, но и в камне:
У Арнишиц на краешке леса
Изваянье поставил бы я:
Мать – в фуфайке,
а ломтик хлеба –
На ладони – в нём жизнь моя.
Поэт с пониманием и состраданием видел, какую непомерную жизненную ношу, особенно в пору военного лихолетья, несут наши женщины. В стихотворении «Вёдра» он простыми словами воспевает женский подвиг. Вот женщина «в фуфайке санитарного отряда» несёт два ведра с водой, а у поэта возникает высокий поэтический образ:
Не из Угры, а из большого моря
Несла не воду – слёзы этих лет:
В одном ведре потерь плескалось горе,
А во втором – все радости побед.
Раздумья о Родине, о её трудных исторических путях, о свершениях её и бедах, постоянно одолевают поэта:
Богат ли, беден милый край мой,
В селе заброшена ль изба –
Мы родину не выбираем:
Одна навек, как и судьба.
Он всегда был рад той созидательной миссии, которую исполнял русский народ, создавший и крепивший великую державу. Русский патриот, он никогда не отделял себя от многонациональной советской страны:
Шагать в душе с добром
И верить: сквозь ненастья
Великий мой народ
Идёт шагами к счастью.
А когда в стране наступил развал, он с горечью, как многие из нас, воспринял распад великого государства. И приподнятый пафос его стихов об Отечестве стал спадать, они всё больше приобретали остросоциальный характер с неприкрытой болью, ноты негодования и недоверия к властям зазвучали всё сильнее и чаще.
Здесь нет дорог, мои исчезли тропы,
И здесь в безлюдье бродят души тех,
Кто пил в неволе опий агитпропа,
Чью волю распинали на кресте…
Привелось поэту пережить не только лихолетье войны, но и смутнолетье 90-х гг., когда за десяток лет с лица земли и с карты без единого выстрела было стёрто ещё более 500 смоленских деревень. Земля в правдивых стихах поэта «бездумьем власти брошена на смерть»…
Одно из стихотворений он заканчивает так:
Но горько мне: я слышал – волки выли.
И волки здесь – хозяева земли.
В стихотворении «Сыновний плач» он обращается к президенту России с тревогой и озабоченностью, делая предостережение, в котором кому-то может послышаться угроза:
На земле, где корни жизни русской,
Где хлеба растили испокон, –
Зреет битва новая под Курском
Русских душ и алчущих племён.
Несмотря ни на что, истинному поэту всегда присуща святость, сакральное отношение к проявлениям бытия. Бог в любые времена живёт в сердце поэта. И когда был восстановлен Храм Св. Великомученика Дмитрия Солунского на Благуше в Москве, Л.Фадеев этому событию адресовал стихотворение «Воскресший храм»:
Тот помню день и солнечное лето:
На улице, где тесно так домам,
Увидел я
Воскресший, как из пепла,
Весь белоснежный с башенками Храм.
А в стихотворении «Благовест» само слово Россия олицетворяет колокол, объединяющий и окрыляющий людей.
Святое отношение через всю жизнь пронёс Леонид Фадеев не только к матери, но и к супруге своей Людмиле Валентиновне, ей посвятил он несколько циклов лирических, исполненных любви, чуткости и нежности стихов.
Называю тебя Берегиней
И как славную женщину чту,
И тебе, моей спутнице верной,
Свой венок из улыбок плету.
Леонид Фадеев – поэт судьбы поистине многосложной и многострадальной, но тем и интересной. Оттого и стихи его, звуча естественно и гармонично-песенно, сразу ложатся на душу. Поклон его творчеству, поклон его памяти, поклон его верной подруге – спутнице жизни Людмиле Валентиновне, поклон всем тем, кто любит и чтит память этого удивительного человека и поэта – Леонида Герасимовича Фадеева.
ВЁДРА
А это – быль прифронтового края:
В снега зарыта зимняя Угра…
Тропой в сугробах женщина седая
Нa коромысле тащит два ведра…
Я, малолетка, был тогда бессилен
Помочь ей за ушедших сыновей.
А женщина та – символом России
Живёт поныне в памяти моей:
В фуфайке санитарного отряда,
Чтоб запастись водою до утра,
От полыньи, проломанной снарядом,
Несла, шатаясь, полных два ведра…
Не из Угры, а из большого моря
Несла не воду – слёзы этих лет:
В одном ведре потерь плескалось горе,
А во втором – все радости побед.
БОЖЬЯ КОРОВКА
Памяти матери,
Ирины Ивановны Жуковой
Красную капельку мира живого –
Божью коровку – чуть слышит рука…
«Божья коровка, дай мне парного
Кружку коровьего молока!
Божья коровка, лети на небо,
Может, найдёшь мне кусочек хлеба».
…Помнится поле, где клевера шапочки
Рвёт ребятня, и я с нею хожу, –
В годы военные мамы и бабушки,
Высушив их, высыпали в дежу…
Хлеб получался землистого цвета:
В дежку пудовую – горстки муки…
Снилась не раз мне в голодное лето
Скрылька ржаного –
Не лакомств кульки.
Капелька красная в небо летела,
Нас забывая – наивных таких…
Слышал недавно, как девочка пела,
Божью коровку пуская с руки:
«Божья коровка, скорее лети,
Брошь мне красивую в небе найди!»
Я, улыбаясь букашке неловкой,
Будто мальчишка тех горестных лет,
Присказку детскую божьей коровке
С просьбой своей посылаю вослед:
«Божья коровка, лети на небо –
Не приноси нам военного хлеба…»
О БАБУШКЕ ЛУКЕРЬЕ
Помню правду
О нашей бабушке,
Как она горевала без дедушки,
Как она напевала баюшки,
Сказку сказывала о хлебушке,
Как она мне
В консервной баночке
Суп варила отдельно –
Со шкварочкой…
Помню пепел военных пожарищ,
Нестерпимую голода муку
И как бабка последний сухарик
Сберегала для малого внука.
Помню, как мы искали пристанища,
Выбиваясь в изгнанье из силы,
Как мы боль, вспоминая пожарища,
Годы долгие в сердце носили.
…На чужбине в войну схоронили
Мою бабушку, тифом убитую.
Как спросить у отца на могиле
Про могилку, сыночком забытую?..