Алексея Витакова снова ждут в Смоленске!
Одним из заметных событий литературной жизни Смоленска в марте 2014 года стала презентация новой книги Алексея Витакова «Набег». А в апреле известный поэт и бард снова приедет в Смоленск для участия в «Битве поэтов».
Председатель Смоленской областной организации Союза писателей России, поэт, публицист и литературный критик Олег Дорогань поделился с читателями сайта своими впечатлениями от прочитанных им книг Алексея Витакова. Его эссе называется «С посохом земной оси»
Алексей Витаков начинал в Смоленске как литератор и поэт, поющий свои стихи, здесь он выпустил свою поэтическую книгу «Веретено луны», был замечен известным русским Виктором Смирновым и принят в Союз писателей России. А затем он был направлен на Высшие литературные курсы в Литературный институт им. М.Горького, получил столичную огранку и остался в Москве.
Прошло чуть более десятка лет, и Смоленск вновь позвал Алексея Витакова. Богатая смоленская история, здешняя природа и люди – всё это так отразилось в душе и творчестве Витакова, что уже, похоже, не отпустит от себя никогда.
А в творческом арсенале не одна уже книга. Недавно увидела свет его книга избранной лирики «Голоса», изданная издательством журнала «Москва», сложены сотни песен, уже узнаваемых и принимаемых слушателем с радостью и почитанием. А ещё историческая проза – им написана и издана повесть «Меркурий Смоленский», а в этом году в издательстве «Вече» вышел роман-дилогия «Набег».
Таким образом, Алексей Витаков предстал перед смоленским читателем и слушателем разнопланово и широко, высверкнул разными гранями. При этом поэзия его насквозь исторична, а проза – поэтична. Сложность поэтического слога ничуть не мешает автору положить её на музыку, а сложность исторических коллизий, связанных со смутновременьем на Смоленщине XVII-го века, – насытить прозу подлинной поэтикой.
Витаков и в прозе остаётся поэтом, и то первозданное, что дано ему с лирическим талантом, продолжает засеиваться семенами метафорической образности, первоначально вызревшими в слове стиха. А метафора у А.Витакова балансирует между изыском и простотой, точностью и разымчивостью, хлёсткостью и гармоничностью:
Ты принёс мне звук пули в ладони…
Или –
Этой ночью луна мне в бок
Так вошла, что ребро завыло.
А то и более развёрнуто и изысканно:
Льда ресницы блещут под звёздами
С кромки крыш, словно это в воздухе
Слёзы, вставшие на носки.
Смыслы подчас ускользают, но не в этом ли гарантия неожиданности при их извечном появлении внове. Не в этом ли и немеркнущая жизненность истинной классики в литературе.
И андеграундная подтекстовка–подначка не отстраняется от смыслов, а устремляется за ними, а потом попадает в область запредельного. Недаром один из разделов его книги избранной лирики назван «По каким запредельным законам».
Поэта Витакова можно назвать бардом, но я всё же склонен называть его поэтом, поющим свои стихи. А свои истоки начинает он не с каких-то там «Машин времени», обманывающих время, но не отражающих его, а с «Песни Бояна», с изначального песенного славяно-русского зерна-архетипа.
И видно, как и впрямь исторический взгляд Витакова несёт в себе смешение времён, их векторное смещенье, что может определить целый облик эпохи, вечно формируемой и обозначенной определёнными чертами, хоть и тоже не вполне уловимыми, ведь и они вечно ускользают, затаивая в себе сокровенные смыслы.
И вот уже средневековая давность в песенной лирике А.Витакова оживает реалиями сегодняшнего дня, волей-неволей в себя вобрав зашифрованный код перекликающихся времён:
Киев горит и Владимир-Волынский,
Выжжен Чернигов и стёрт Переславль…
Алексей Витаков поёт, и вполне по-современному, но интонации Бояна пронизывают его тексты не только кровеносной и нервной системой лада, но и каким-то издревле сложившимся логосом любомудрости в сочетании с богатым мелосом:
Посох мой – земная ось,
Красным деревом зацвёл.
Ночью в дом незваный гость
Двойником моим вошёл.
Это стихотворение-песня, пожалуй, лучшее у Витакова, хоть и сплошь иносказательно, многозначно, метафорично, многосмыслово. А стало быть, непонятно, заумно? Да нет же, в том-то всё и дело, что в нём сосредоточена вся сложнейшая и тончайшая атрибутика настоящей поэзии, не убивающая её, а напротив, воскресающая, зацветая «красным древом», – даже там, где её, казалось бы, и нет уже.
Я сказал бродяге: – «Брось.
У судьбы расклад не тот.
Посох твой – земная ось,
Красным древом зацветёт».
Но ответил мне мой гость
Сквозь едва заметный смех:
«Посох мой – земная ось,
Будет посохом вовек.
Если выпущу его,
Преломлю домашний хлеб,
То тогда вокруг чего
Плоть свою вращать земле?»
Вселенская всеохватность лирического и личностного взгляда:
«Посох мой – земная ось», – сочетается не с детализованной обрисовкой лирического героя-двойника, а сопутствующих ему насущностей. Самое же главное, самое сущее в том, что герой осознаёт себя плоть от плоти земной, и – бери шире и выше: планетарно-земной. И телесное не вступает в противоречие с небесным, встраивается в метафизику. Возможно, Бояну Земля не представлялась шаром, однако и он, растекаясь мыслью по древу, сводил смыслы воедино по законам вселенской связи, всё возвращающей на круги своя. Остальное предоставлено дорисовать сотворческому воображению:
Посох мой – земная ось,
Был ли ты когда-нибудь?
Поутру незваный гость
Снова вышел в дальний путь.
Лирический герой уходит, ускользает сам от себя, как окружающие его смыслы, и только земная ось в руке, пусть и воображаемая, позволяет ему держать своё состояние – лирическое и личностное – в доминантной неизменности, как бы трудно это ни было.
Я вослед ему глядел,
Древо красное рубя,
А он шёл, как по воде,
Как пушинку, нёс себя.
Герой Алексея Витакова уходит, подобно Христу – по воде аки посуху, поднимает себя по законам левитации, попадает в область невесомости, а там и рукой подать до тонкоматериального вечно парящего мира, живущего по запредельным законам. Уходит, чтобы вечно возвращаться вновь.
