В мартовском выпуске журнала «Смоленск» читаем статью  лауреата премии имени М.В. Исаковского Александра Мельника о вышедшем из печати выпуске альманаха Союза писателей России. Статья называется « УДЕЛ И ИДЕАЛ» и имеет подзаголовок: ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ АЛЬМАНАХА «СТОРОНА РОДНАЯ»

Мир ежемгновенно
Создаётся заново.
И во всей Вселенной
Мига нет не бранного.
Всё есть в мире ­ тернии,
Раны и агонии.
Наш удел ­ в горении.
Идеал – в гармонии.

Олег Дорогань.

Название этих заметок мне подсказало стихотворение Олега Дороганя, вынесенное в эпиграф. Он является главным редактором и составителем альманаха Смоленской областной организации Союза писателей России, которую возглавляет. Вышел в свет очередной – восьмой номер.

ИМЯ С ПОЛЯ БРАНИ

В тот бранный миг произошла утрата. «Лейтенант ещё не верил, что смерть провела уже между ними границу, разлучив их навсегда….»

В рассказе Людмилы Колесовой «Люся» описана утрата идеала любви, воплощённого в образе фронтовой медсестры. «Лейтенант упал рядом, уткнулся лицом в снег. Из его горла вырвался хриплый, протяжный стон…

Смерть не смогла разлучить их. Люся оставалась любимой…»

История, поведанная отцом, открыла дочери тайну её имени. «Его  рассказ был скуп, как мужская слеза, но глаза светились таким светом, которого я не видела раньше никогда». Наверно, это был отблеск горения, что не угасало в душе никогда.

Образность, эмоциональная глубина рассказа поразительно проникновенна. «Я, как одинокая, беззащитная птичка, прижалась к нему и внимала каждому его слову, и бежала вслед за ним по глубокому снегу далёкой, незнакомой войны, и плакала вместе с ним, над его Люсей…

Только краешком души прикоснулась я к той войне, к судьбам и любви тех, кто вынес всю её боль, все её тяготы и утраты, вынес и одержал победу. Прикоснулась и осталась, на всю жизнь, сопричастна ей…»

Дочь фронтовика, в чьём имени сокрыта память о войне, воспринимает нынешнюю бойню на Украине как личную трагедию. Её стихотворение «Реквием Славянску» начинается со строк.

День и ночь и прицельно, и бегло
Рушат Славянск, чтоб жизни – не быть!
Этот город бы вырвать из пекла
И под сердцем своим схоронить.

Сердце, готовое вместить боли и страдания людские, достойно преклонения. Ибо не пугают тернии, раны и агонии. «Посмотри, мы в строю, мы в бою!» – звучит как предостережение палачам, которых ожидают позор и бесславье.

СУТЬ И СВОБОДА

Кадровый офицер Олег Дорогань пришёл в поэзию, находясь на службе Отечеству, и щедрую дань внёс во славу державы и воинства. В альманахе помещены стихи иной тематики. Но горение и гармония – это ведь и есть красота и сила духа, способного на подвиг.

В стихотворении «О самой сути» поэт, обращаясь к собратьям по литературному творчеству, определяет миссию служения мастеров слова:

…Ведь суть для нас – души зерцало,
Его несём, свой дар граня.
Чтоб в жажде самовыраженья
Не утомить, не утопить,
А силой всей сердцебиенья
Чужие боли утолить.

И не случайно за этим стихотворением в подборке следует «Сорокоуст Коле Сухареву», который в посвящении Дороганю когда-то написал:

Да, лечим души и не плачем.
Да, легче дать, чем взять взаймы.
Пока мы за свободу платим,
До той поры свободны мы.

И наступило время ответных строк. Пусть после похорон. В поминальный день. Стихи рождаются, когда пробьёт их час.

Заложники тщеты,
Поэты все страдальцы.
Несут свои кресты,
Чтоб с музой состояться.
Он музе что есть сил
Служил трудом усердным,
И этим заслужил
Свободу быть бессмертным.

А Мария Парамонова, как бы подхватывая тему, предполагает:

Мне кажется, что за границей смерти
Не рай,  не ад – непознанная суть.
Но эта жизнь, как хочет, нами вертит,
И люди на земле свой крест несут.

Подборка  Марии Парамоновой имеет  эпиграф:  «И бег веков не поменяет сути…» Строка взята из её «Баллады о сожжённых», где нашло отражение Смутное время.

Смоленск в осаде, Псков уже потерян,
Безумие и Смута на Руси…

В балладе ярко и образно описано сожжение женского православного монастыря с монахинями, оставшимися в его стенах.  Из глубины веков  тянется нить в современность благодаря посвящению жертвам трагедии в Одесском Доме профсоюзов, всем жертвам агрессии, погибшим в огне за все века, что стоит Земля Русская.

Мастерство летописания заключается не в голой констатации фактов, а подаче в нужном свете. И тогда они приобретают нужную окраску – угодную или не угодную державной власти. И суждения потомков о времени во многом зависят от представления мастеров слова. Освещение давних исторических событий в проекции на современность предостерегает о возмездии. К нему взывает мученическая участь непокорённых и непокорных. Кто ценою страданий и гибели отстаивал свободу существования, убеждений и веры. Кто постигает Божественную суть. Кто образным словом раскрывает вечные истины.

РОКОВОЙ ЖРЕБИЙ

К девяностолетию Смоленской писательской организации старейший литератор, возглавлявший её в семидесятые годы, Юрий Васильевич Пашков опубликовал в альманахе «Сторона родная»  исторический очерк о репрессированном писателе Михаиле Завьялове. «Кровавая вакханалия террора была уже в разгаре. Неумолчно скрипели перья сексотов. Денно и нощно шла охота за шпионами, вредителями, троцкистами. Перед Домом Советов дежурил «воронок», и если у человека отбирали партбилет, то он, как правило, домой не возвращался. Газеты заходились истошным криком, клеймя врагов народа, или издавали предупреждающий рык, призывая к бдительности. «Рабочий путь» под скромной рубрикой «Хроника» печатал имена расстрелянных, словно опять вспыхнула в стране Гражданская война». Участнику этой войны, получившему университетское образование, педагогу и писателю выпал роковой жребий. Он попал в застенки по сфабрикованному обвинению, как и другие смоленские писатели, в том числе Ефрем Марьенков и Адриан Македонов.

«Жена А.В. Македонова, – делится Юрий Васильевич, – знакомилась с делом Завьялова и свидетельствует, что ничего худого про своих товарищей-литераторов он не говорил, никого не подвёл под обух  и имя своё не обесславил. Адриан Владимирович Македонов в письме ко мне пишет о Михаиле Сергеевиче: «Я помню страшно тяжёлое впечатление от нашей последней встречи в пересыльной тюрьме перед отправкой на этап. Меня поразила тогда его крайняя худоба и болезненный вид. В тюрьме его туберкулёз обострился, и он умер по дороге…»

Жгучая тема репрессий пылает вечным огнём в лучших произведениях  альманаха. С достоверностью очевидца – настолько сильно воздействие образных средств – воссоздана картина расстрела в рассказе «Маршал» Александра Макаренкова. Показано психологическое состояние обречённого накануне гибели. И бесчеловечность палачей из расстрельной команды, способных грабить даже мёртвых. Я знал Сашу Макаренкова в девяностые годы, когда он работал в смоленской газете «Всё!». Талант, засверкавший  в столичный период жизни, меня порадовал. Он поэт, бард и обладатель других – не только литературных -  творческих способностей. Но мне больше нравится его дарование прозаика и художника-иллюстратора. Рассказы   в альманахе даны под рубрикой «У нас в гостях». Наверно, потому, что Александр Макаренков – член Союза российских писателей, то есть альтернативной организации. А на родной Смоленщине он неизменно свой, и с ней связи не теряет.

Стихотворение Валентины Белоусовой «Вышивка крестом» – это светлое и психологически бездонное произведение, которое ложится на душу бесконечной печалью. Волнует и не оставляет в покое.

Вышивка крестом: олени, снег -
Синяя мозаика сугроба.
Инеем укрытая чащоба.
Тридцать пятый год.
Двадцатый век.
Где в сырой землянке по ночам,
Как лучина, тлеет ностальгия,
Где моя прабабка Пелагия
Вышивает коврик дочерям.
Яблочко, по блюдечку кружись,
Тонкая игла – по круглым пяльцам.
Ссыльным, неприкаянным скитальцам
Нарисуй утраченную жизнь.

Мирная картина сосредоточения над рукодельем вдруг взрывается страстным устремлением к воле, тёплым просторам под ласковым солнцем, цветущему разнотравью.

В край родимый вытянуть бы нить -
На локтях ползла бы, на коленях.
Ах вы, тонконогие олени,
Всё б вам, глупым, душу бередить.
На тугой шершавости холста
Синей вьюгой оживает память
И ложится мелкими крестами -
Вплоть до деревянного креста.

Поразительная способность художника слова воздействовать на сознание и настроение одухотворённостью и силой чувств. Пульсирует страдание, взывает генетическая память.

Сквозь десятилетия ко мне
Дотянулось горькое наследство:
Бабкино растерзанное детство,
Грустные олени на стене.
Кажутся живыми, не спугни -
Прянут прочь, как сказочные тени,
В снежно-ледяное поселенье.
В прошлый век. В отчаянные дни.

Валентина Белоусова – поэт с глубокими национальными корнями. Впервые прочитав её стихи, я обратил внимание на фольклорные начала и красоту традиционных мотивов. Вот и сейчас порадовало чувство «заветное, как истинная речь».

ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД

Не затмеваемая образность поэзии Виктора Смирнова и её смысл выражены  фразой: «Во мне святая Русь поёт». Многострадальная, а потому святая. Воскрешённая не единожды, вольнолюбивая и жизнелюбивая, а потому вдохновляющая поэтов. Таких, как Виктор Смирнов, шагнувший в поэтический мир с деревенского крыльца.

Рекомендацию в Литинститут ему некогда дал Александр Трифонович Твардовский, разглядевший в первых опытах начинающего стихотворца несомненную одарённость. В стихотворении, посвящённом Виктору Смирнову, которое носит название «Земляк», Виктор Горяйнов затрагивает тему принципиальности, присущей Твардовскому.

Поражался не столько правдивости,
Поражала его прямота.

Сам Виктор Петрович в оценке молодых авторов был в пору, когда возглавлял писательскую организацию, столь же доброжелателен, но принципиален …

Александр МЕЛЬНИК,

литературный обозреватель