«Ты водила полки, Одигитрия…» Стихи Олега Дорогань
Ты водила полки, Одигитрия
Ты водила полки, Одигитрия,
Божья матерь с младенцем Христом,
И враждебно лукавое, хитрое
Отступало пред светлым челом.
Ты вела, над младенцем склонённая,
На врагов не казнить, не карать, –
Усмирять молчаливо иконою,
Милосердием зло усмирять.
И крестами, и обелисками
Крестный путь твой отмечен в стране.
Ты водила полки бородинские
На Отечественной войне.
И вела ты на земли смоленские –
Как великая крестная мать –
Под соборные своды Успенские
Свято-славную русскую рать.
Наше войско с тобой, Одигитрия,
Обращало в победы беду,
Обрекло Бонапарта и Гитлера!
Но склоняла ты к братству вражду.
Всё, что пало у зла под эгидою, –
На людском ли? – на Божьем суду.
Ты водила полки, Одигитрия,
Вновь покличешь, я тоже пойду!
Аисты прилетели
До середины апреля
Вьюги вели войну.
Аисты прилетели
И принесли весну.
От кипарисов к елям
Гибкими сгустками пара –
Аисты прилетели
В Ельню влюбленной парой.
Стало быть, к самым близким –
Жить под единой звездой.
Аисты на обелиске
Свили себе гнездо!
В них – не от тех ли метелей
Чуткая белизна?
Аисты прилетели –
Значит, и впрямь весна.
Значит, и впредь надежда
Участи нас не лишит.
Что если в белых одеждах
Встал, кто под плитами спит?
Встал и взирает престольно
На православный собор
Под перезвон колокольный,
Под соловьёв перебор.
С миром тебя, отмеченная
Богом – земля меж земель,
Аистами увенчанная
Гвардии колыбель!
Владимир Креститель
Благословенный в добрый час
Русь окрестивший князь Владимир!
Наш русский мир в веках не вымер,
Не похоронят веру в нас.
Равноапостольный святой,
Не громовержец и не идол, –
Их он возвёл и опрокинул
И смыл Славутича волной.
Нам от него не только крест,
Но и небесный облик храма,
И благовонье фимиама,
И благовест для святых мест.
И золотые купола:
Чтобы глядели Богу в очи,
И не давали бесам прочить
Нам недостойные дела.
Чтоб не предать алтарь огню!
И чтоб ни сребреник, ни златник
Нас не сманил, как злой привратник,–
Не раз так было,– в западню.
Нам в крылья лёгкое перо,
Водой днепровскою омытым.
Для всех народов мы открыты,
Нам исповедовать добро.
Нас без грехов и без прикрас
В тысячелетнюю обитель
Ввёл обновлёнными Креститель,
Благословляя в добрый час!
Белорусский вокзал
Белорусский вокзал! Прибывали сюда
Победителей майские поезда.
Неширокий перрон расцветал без границ
От букетов цветов и ликующих лиц!
Щурил взгляд, усмехался в усы старшина.
«Ах, качай старшину!» – только в пляс ордена.
Белобрысый солдатик – пилотка за чуб –
Слёзы мамы с потресканных слизывал губ.
Как невеста, вся в белом, девчонка плыла,
Две зовущих руки – два точёных крыла.
Словно вскруженный ветер обдал ей лицо –
Так, зажмурясь, она целовалась с бойцом.
От объятий сквозь стоны до слёз ликовал
В алых звёздах, бинтах и петлицах вокзал.
Я смотрю на него – как смотрел на экран,
Взглядом памяти, горьких не знающей ран.
Сколько в прошлое лет пролегло, сколько шпал…
Он итог, он финал, и – начало начал!
Ушаково
В жаре, в дыму, в заре багровой
Гремел на огненной версте
Бой у посёлка Ушаково,
На безымянной высоте.
Вскипала адским зельем битва,
От оголтелого огня
Вспухала кожа на убитых,
На танках плавилась броня.
В обнимку падал немец с нашим,
Легло их – всех не сосчитать…
И было некогда тех павших
Земле с прискорбием предать.
Лишь миг – вот всё, что оставалось
Ещё живым – последний шаг…
Со всех сторон схлестнулась ярость,
Не человеком – зверем враг.
Глаза отчаянные гасли.
Сгорая, меркли васильки.
Душа бойцов рвалась на части,
Тела кромсало на куски.
Та высота – Голгофой муки
Крестила, множа смертный час.
Из рук она в другие руки
Переходила восемь раз.
Знай, двести восемьдесят восемь
У той отметка высоты,
Где план блицкрига «Барбаросса»
Сгорал у Ельнинской черты!
Схватились насмерть немец с нашим,
Навек деля земную пядь…
А нам, живущим, этим павшим
По чести почести воздать.
Мы посреди Земли
Не замели метели
И смерти не смели.
В земле мы, как в постели,
И посреди Земли.
Не знаменем накрыли
Нам на лафетах грудь –
Случайно тут зарыли,
Сквозь нас проходит путь.
Над нами – горизонты!
Оружие – Бог даст –
Заржавевшее – зондом
Послужит вам в свой час!
Стучи лопатой, вахта!
Вот ствол, вот кость, вот нож.
Всю память про солдата
Вот в этом и найдёшь.
Копни, где судьбы кануты,
И миру покажи:
Не безымянной Памяти
Мы вечные мужи.
Здесь каждый, точно рыцарь,
Что смерти бил под дых.
От нас пусть достучится
Известье до родных!
Не замели метели
И смерти не смели.
В земле мы, как в постели,
И посреди Земли!
Дедовская шинель
Кресты свои таили
Солдаты на телах,
А в бой они ходили
С крестами нараспах.
В смертельные метели
Дед крестик не носил,
Он полами шинели
Все пули отводил.
Не раз, убрав усильем
Страх от зиянья дул,
Дед полы, словно крылья,
Как ангел распахнул!
И воспарял над полем,
И издавал свой свист,
И пули пели – в полы
Вонзив свинцовый хлыст.
Потом с ударом стопок
Показывал взахмель –
Как с дырками без кнопок
Гармонь – свою шинель.
«Не верил в крест нательный,–
Я помню, дед сказал. –
Но кто ж меня шинельным
Сукном в бою спасал?»
***
Мир не раз освобождали –
Мировой наш опыт.
И недаром на медалях
Пять столиц Европы.
Но тот факт, что над рейхстагом
Русский флаг был поднят,
Ни Берлин, увы, ни Прага
Уж почти не помнят.
Вот качнётся шар разъятый
Во вселенской драме, –
Снова русского солдата
Встретит мир цветами.
Русский наш солдат-воитель
Мир держал атлантом!
Вспомнят: он – освободитель
Не был оккупантом.
Сникнет мир, от войн усталый
И от революций, –
На пустые пьедесталы
Русские вернутся.
Пока земля жива
Пустеют и немеют
Поля земли. Пойми,
Когда на ней не сеют,
Она берёт людьми…
На нас она пеняет
За свой аршин, за гуж.
И Русь она меняет
На царство мёртвых душ.
Она, земля сырая,
Что клин без мужика,
Пядь сладкая пустая…
Грызёт её тоска.
Но вот она одета
В свой свадебный наряд.
И облака из цвета
Из вешнего парят.
Земелюшка–землица,
Невеста из невест!
Тебе не разродиться,
Всё поглотишь окрест…
Ах, как разголосились,
Распелись соловьи!
Есть в том земная милость
Немолкнущей любви.
А наши все утраты
И скорбные слова,
И слёзы наши святы,
Пока земля жива!
На старых смоленских дорогах
Лежат большаки и дороги
В провалах ухабов и рытвин…
По старой смоленской убогой
Проехать ли нам без молитвы?
Колёса, людские ли ноги?
Да тут накопытила нечисть.
Вдоль битой старинной дороги
Лишь сосенки вскинули свечи.
Глаза повлажневшие сузив,
Гляжу – и душа унывает,
Ведь ветер не пришлых французов,
А русских своих отвывает…
От смутной российской мороки,
От новых времён запустенья
Дряхлеют – как люди – дороги,
И будет ли им воскрешенье?
Заблудшие пасынки Бога,
Земле непотребны и Небу.
А что как по этим дорогам
Россия попятится в небыль?..
Послание Константину Симонову
Я к вам обращаюсь как житель Смоленщины,
Где шли вы дорогами главной войны.
Здесь, может, сейчас и не та погорельщина,
Но всё же – как после убойной волны.
Я помню, как шли разговоры о Родине,
Когда распадался на части Союз,
Как в песнях её рифмовали с «уродиной»,
Легко подбирали к ней рифму «на юз».
Утрачено вдруг, что за век было нажито,
Хотя не утюжили клином войска.
Обильно пустуют безжитние пажити
И кринку не вынесут вам молока.
Однако в кого тут ни ткни патриотами
Рубаху свою на груди разорвут,
А искариоты – площадно-болотные! –
За сребреник Родину-Русь продадут.
Да сами ещё мы творим, что не ведаем,
И не без посредников со стороны,
Мы, сызнова–снова крещёные бедами,
Как будто живём на войне без войны.
Повсюду я жил, окружённый поэтами,
И немудрено, что и сам я поэт.
Я вашими был окрылённый победами,
А нынче сочтёшь ли всех антипобед?..
Политика нас оплела повиликою,
Но в пекле славянских раздоров и бурь
Всё так же люблю я Шевченко великого,
Которому славу принёс Петербург.
Как вы – почерпнул я от Музы некрасовской
Размашистой шири народной души, –
Смоленской, Рязанской ли, Курской, Саратовской, –
И боли, которая как из дежи.
Её, этой боли – как море не вычерпать,
Слеза это море в любом выдаёт.
Отвечу, кто спросит: во всех ли без вычета? –
В любом поскребите – слеза путь найдёт.
И вы были боли народной носителем,
Да рано сгорели вы, трубкой дымя…
И хоть атеист, – чтили Бога наитием, –
Я чувствую связь между Вами двумя.
Невольный бессребреник я, на последние
Обычно живу, но скажу не таясь:
Ни к Богу, ни к раю не надо посредников,
Своя у поэта с Создателем связь.
А вами над Буйничским полем завещано
Развеять свой прах, чтобы к павшим он пал.
Теперь Могилёвщина вам и Смоленщина –
Великий престол и земной пьедестал.
Там вы обрели боевое крещение,
Теряли товарищей вы фронтовых
И с ними прощались,
И вместе с прощением
Покой обрели, наконец, среди них.
И мне если случай счастливый представится –
И встречусь я с вами в краю всеблагих,
Душа моя – между мирами посланница –
С поклоном к ногам вам положит мой стих.
Соборный град Смоленск
У стен кремля–детинца
Днепра певучий плеск.
На берегах лучится
Соборный град Смоленск.
Претерпевал набеги.
У просмолённых стен
Варяжский клич Олега
Смоленску прочил плен.
Сгорал от смолокурен
И сеч. Монголов сёк.
Нёс голову Меркурий
Свою – от бед в залог.
Сжат колос у Смядыни –
Вслед за Борисом Глеб…
Смоленск свои святыни
Чтит как духовный хлеб.
На недругов заклятых
Он обнажал свой меч,
И от вельможной шляхты
Всю Русь мог оберечь.
Встречал в свой век французов
И лихо угощал –
Отсюда князь Кутузов
Их до Парижа гнал!
В свой век и с немчурою
Расправился – могуч,
Меж городов-героев
Российский город-ключ.
Спасали Русь воители
От вероломства зла.
Икона Одигитрии
К победам их вела.
Несли на крыльях Жукова
Гвардейские шелка.
И ратною наукою
Град славен на века.
Встал ожерельем славы
Он у днепровских круч –
Славянский седоглавый
Старинный город-ключ!
Польский самолёт
Памяти поляков, летевших в Катынь
триптих
1.
В молочном тумане сквозил самолёт
Над тихим предместьем Смоленска.
Его на посадку направил пилот
В порыве отчаянно–дерзком.
Ещё он летел – а уж свечи зажглись
И слёзы роняли из воска,
И жертвы в полёте помиловать Жизнь
Молила у Смерти на польском.
Но кроны деревьев срезая крылом,
Он грудью ударился в землю…
И облачко млечным повисло крестом
Под вспыхнувшим солнцем апреля.
2.
Как след необъявленной вечной войны –
От птицы стальной разлетелись обломки.
Играют в войну у Смоленской стены
Прославленных витязей дети–потомки.
Ни стрел, ни ракет намерений чужих
Дух русского рыцарства здесь не пропустит.
Недаром зовут в лонах далей льняных
Издревле Смоленщину Белою Русью.
Но рушит Москва свой благой третий Рим,
Не верит слезам и над ними глумится.
Смоленск – город-ключ, он щитом перед ним,
Он беден – но честью искуплен сторицей.
Москва–Мессалина не ценит царей,
В нарядных фасадах все фишки тасуя.
Близ Храма Блаженному спит мавзолей,
Не так ли дремал у Помпеи Везувий?..
Мир тесен и хрупок – достойно ль, друзья,
Злорадствовать, видя Христовые страсти?..
Свою же удачу бездумно дразня,
На долю свою выкликаем несчастья.
Чужую беду – панацеей от бед
Своих принимают лишь слабые люди.
Пусть польский кровавый отчаянный след
Всеобщей славянской утратою будет.
3.
Прощай, президент! И на месть не зови.
Шипеть не пристало на русскую землю.
На месте крушения Храм на крови
Построят – одержат победу над темью.
Над Катынью темень висит вороньём
И носит сиротские души поляков,
Казнённых, крещённых свинцовым огнём,
Когда затевалась всемирная драка.
О Катынь, покой неприкаянный прах,
Ему не дают успокоиться бесы.
Пусть Храм на крови посещает поляк
И свято творит просветлённые мессы;
Чтоб мир о змеиных забыл языках,
Изжил все шахидские поползновенья,
И память держать на замках–узелках
Не стали мы в смутах и вечном смятеньи;
Чтоб жёны пророков рождали детей
И их не взрывали с собой до зачатья…
Среди поминальных я вижу свечей
Не Образ распятья, а Образ объятья!
Обнимутся все на алтарной крови –
И мир засияет под сводами радуг!
Скукожится ложь перед ликом Любви
И злоба сгорит перед обликом Правды!
Наша непреходящая Русь
Есть на свете ли что-то дороже
Этих рощ для меня, этих мест?
Здесь погоста последний порожек
Намечает, где станет мой крест.
Есть ли что-то роднее и ближе
Уходящей страны в облака,
Где народ нищетою обижен,
Но беззлобно доверчив пока?
Здесь не пашут почти и не сеют,
А берёзы кладбищенских рощ –
Нет их выше и нет их стройнее,
Лишь они поднимаются в рост.
Всё в руинах село, будто залпы
Откатились на запад в войне.
И к тому все привыкли, что завтра
Станет хуже, чем прежде в стране.
Не поэтому ль мне и больнее
Видеть Русь, за неё и боюсь.
Не поэтому ль мне и роднее
Наша непреходящая Русь.
Да, уходит в чертоги небесные,
Уплывает, как Китеж, на дно.
Здесь же участь её неизвестная,
Но я верю в неё всё равно.
Я люблю эту землю немилую,
Эту милую землю люблю…
Всё равно за неё душу выну я
И в небесные выси зашлю!
Твардовский и Тёркин
О, край наш Смоленский, ты славой богат!
Застыли в живом разговоре
Твардовский и Тёркин, поэт и солдат,
Беседуют, с вечностью споря.
У них за плечами года и года,
И в будущем – годы и годы.
Легла им вселенски на плечи беда,
Юдоль разделили с народом.
И жертвовать им приходилось собой
Не славы, не почестей ради.
Стройны, словно сбросили ношу долой
И все непомерные клади.
О чём же они говорят и молчат,
Копя сокровенные думы?
Когда к ним приходим с тобою, собрат,
Не слышно площадного шума.
Стоит на холмах незакатный Смоленск:
Как Рим, его славу не свергли.
А где-то расцвел рассекреченный Энск,
Встал русский рассвет в Кенигсберге.
Жаль, мир на земле не наступит никак,
Он в распрях погряз и безверье.
От войн он всё больше пустынен и наг,
От алчности люди – что звери.
Встаёт с пересмотром всех наших побед
Как будто бы сын славянина –
Оуновской своры нацистский послед
С удавкою и керосином.
Под мир подложили майданный фугас
Псы новых кровавых сражений.
Кто знал, что опять подожгут наш Донбасс
Воскресшие призраки–тени?
Предвидел ли кто-нибудь эту войну
Меж близких славянских народов?
Рвут братские узы, разрушив страну,
Свободы чужой сумасброды.
Не наш Украинский по-ихнему фронт.
Так, может, и фронт Белорусский?
Пусть реет в Крыму Черноморский наш флот,
Пред ним сверхдержавы – моллюски.
Победы величье у нас не отнять,
Какие б века ни настали.
Ведь мир наши деды смогли отстоять,
Чтоб нам открывать даль за далью.
Быть может, об этом вдвоём говорят,
А может быть, и не об этом, –
Твардовский и Тёркин, поэт и солдат, –
Две наших земные планеты.
Во вселенной по имени Русь
Я живу. На иконы крещусь
Во вселенной по имени Русь.
Я, кручинясь, её полюбил
От свечи до вселенских светил.
Всю её, от стожков – до Стожар,
Я принял как ниспосланный дар.
Жаль, мечты здесь озёрный туман,
В первых злаках полынь да тимьян.
В одичалые пала сады
Лебединая песнь лебеды.
И с погоста летят на погост
Мотыльковые отблески звёзд…
Русь по росным следам, как слезам,
Я пройду и её не предам.
Пусть от солнца её отгорят
Крылья тех, кто как шельмы крылат!
Не изверюсь и не открещусь
От вселенной по имени Русь.
Памяти Виктора Смирнова
***
Пророчил ты: однажды впору
Костюм придётся для локтей,
И будет яма, над которой
Заплачет русский соловей…
Над киселёвской домовиной,
Над ямой – бездной среди бездн,
Склонился скорбный и кручинный
Мир деревенский русских бед.
А ночью лунный глаз вселенский
Направлен мудро и светло
На кут забытый деревенский,
Где сердце свой покой нашло.
Но не утратило просторы!
Травой прошепчешь: «Я вернусь!»
И будет песня, над которой
Заплачет вся святая Русь.
И половодьем хлынут воды,
И захлебнётся птичий свист,
И будут звёзды с небосвода
Слезами скатываться вниз…
***
Нередко мы на солнце стыли
И разжигали в стужу пыл…
– В душе темнее, чем в могиле, –
Однажды ты мне говорил.
Всё в мире противоречиво,
А на Руси особь статья.
Из бездны выглянет пытливо
Чужой нам берег бытия.
И облик ивы или вербы
Нас отвлечёт от гиблых мест,
И прочность почвы, образ веры
Помогут нам нести свой крест.
Со всех сторон давило бремя
И морок мрака обступал.
Чтоб расступалась эта темень,
Её ты чаркой заливал.
И с полыхающей зарёю
Готов обняться был как брат,
Да приподняться над землёю,
Где братья мёртвые лежат.
Душа гниёт от мертвечины
И заражает всё вокруг…
А ты губами и малиной
Спасался с милою в досуг.
Но о хозяйке мира Смерти
Ты ни на миг не забывал,
Её в житейской коловерти
Ты закликал и заклинал.
Перебирал слова, как святцы,
И для неё стихи слагал, –
Чтоб ненароком не бояться,
Чуть не флиртуя, с ней играл.
Но становилось всё темнее
В душе… на время алкоголь
Спасал – писал уже смелее,
И «Смерть» – звучало как пароль.
Со Смертью можно заиграться,
К ней обращаясь зовом слов.
А мы ведь всё-таки не старцы,
Пусть побеждает в нас Любовь.
Она одна от скверны душу
Спасёт и вытянет из мглы,
Не даст гармонию нарушить,
Когда сиротства мы полны.
***
И Смерть пришла – тебя ребёнком
Вновь положила в колыбель…
И понесла в твою сторонку,
Где спит колодезь-журавель.
Спустила вглубь бездонной ямы
На берег инобытия…
Свои там есть, должно быть, храмы,
Их от земных людей тая.
Не знаем: что на берегу том,
Известной Леты ли – реки,
А здесь росистым перламутром
Покрылись ленты и венки…
***
Ты не забудешься Вселенной.
Она другому передаст
Труд вдохновенный и поденный,
Освоенный Поэтом пласт.
Трава забвенья или замять
Не всё возьмут, сомкнут под спуд, –
Есть та особенная память,
Что во Вселенной не сотрут.
Та память – в каждой отразившей
Наш мир бусинке у росы.
Качаясь, каждый миг наш бывший
В природе меряют весы.
Их чутко чувствуя, пророчил.
И вот землица забрала…
И занавесил полог ночи
И рос, и рек все зеркала…
март 2016 г.
Охрани нашу Русь!
Охрани нашу Русь!
Твой нетронуто-белый
Снег – покров под поклон –
Знак высоких небес.
Охрани свет берёз
С перебежками белок
И таинственный иней,
Украсивший лес.
Охрани наш народ
На продутых просторах,
На равнинах, вдоль рек,
У курганов и гор.
Ох, и часто же он
Был расколот в раздорах,
Всё делил и делил
Свой бескрайний простор.
В схлёстах копья ломал,
В атакующем стиле,
Сколько слёз проливал
И невинной крови…
Не хватает любви
В расколовшемся мире,
На земле у людей
Не хватает любви.
Не без умыслов злых
Жизнь вершится вселенски.
Равновесье миров
На непрочной оси.
Боже, всех вразуми,
Дай наивности детской,
Охрани нашу Русь
И всех нас на Руси!
